Глава 1

С детства я поняла знаменитую истину: не верь, не бойся, не проси. И хотя я никогда не отбывала срока в исправительных учреждениях, она спасала меня всю жизнь. Да и как могло быть иначе? Мой дом – запущенный переулок, где живут только наркоманы, алкаши и прочие отбросы общества. Как ни странно, это злачное место находится в самом центре Москвы, хотя в это трудно поверить, увидев восхитительную панораму болтающегося на верёвках белья, парочки прикорнувших бомжей и очумелого торчка, шарахающегося в поисках дозы.

Но если бы это были все проблемы, с которыми повседневно сталкивается бродячая кошка, то я бы могла жить припеваючи. На самом деле всё было намного хуже. В подворотнях этого отстойника ошивалось также безмерное количество кошек и собак, постоянно дерущихся и убивающих друг друга из-за жалкой пищи, которую можно было найти на данной территории. Поэтому, когда мать бросила меня на улице двухмесячным котёнком, мне пришлось самой скрести лапками, чтобы спасти свою никчёмную жизнь. Я научилась виртуозно драться, воровать, прятаться и лазать по деревьям. Я выжила, когда на меня напала свора собак, когда пьяный в дым бомж хотел пожарить меня на закуску, когда местные дети поймали меня и хотели выколоть глаза… Хотя мой вес не превышает пятьсот грамм, а размера я такого, что некоторые в тёмном переулке путают меня с крысой, я постоянно нахожусь под угрозой быть съеденной вечно голодными псами, неустанно преследовавшими меня на протяжении всей жизни.

Я понимаю ваш логичный вопрос: почему же я не сбежала из этого дьявольского места, почему не переехала? Но, к сожалению, вопрос жилплощади остро стоит не только у людей. Очень сложно найти в Москве свободный подвал или двор, где меня приняли бы с распростёртыми объятиями. Я искала, искала – но ничего так и не нашла.

Я сидела на высоком дереве и спокойно умывалась, когда снизу донёсся хриплый вопль:

-         Эй, ты! Ну и чё расселась?

Я хладнокровно посмотрела вниз на клочкастую серую кошку с мутными жёлтыми глазами:

-         Твоё-то какое дело, карга? Тебе не мешаю, так и вали, пока я добрая.

Старуха с хитрецой глянула на меня и проговорила:

-         Ну-ну, дело оно, конечно, хозяйское, только вот я ведь по-соседски, думаю, дай-ка предупрежу нашу Дикарочку…

Дикарка – моё имя, которое мне дали за неукротимый нрав. Но сейчас меня волновало другое: с какой такой радости в условиях дикой конкуренции старуха хочет меня о чём-то предупредить?

-         …Так вот, деточка, пять минут назад у третьего подъезда рассыпали пакет «Китекэта», но мы уже всё сожрали!

И, радостно заржав, кошка пошла прочь, размахивая облезлым хвостом. Я презрительно фыркнула и продолжила нализывать лапу. Безмозглая старуха выдумала не слишком убедительную шутку: в нашем навознике с роду никто не видел никаких китекэтов, и уж точно никому не придёт в голову великодушно рассыпать его на улице.

Закончив умывание, я спрыгнула с дерева и, настороженно пригнув уши, пошла к третьему подъезду. Естественно, не для того, чтобы проверить слова карги. Просто там водилось наибольшее количество крыс, а голод с утра жёг мне желудок.

Оказавшись в тёмном помещении, насквозь провонявшим мочой и перегаром, я пригнулась к грязному полу и бесшумно поползла к самому «мышиному» месту – дырку за протекающей трубой. Там стояла кромешная темень, и я могла не бояться, что добыча увидит меня.

Прошло несколько мучительных минут ожидания – и моё терпение было вознаграждено. Из дыры сначала показался нервно подёргивающийся нос, а потом и сама крыса – тощая, костлявая доходяга. Но выбирать не приходилось, и я стремительно прыгнула. Через мгновение безжизненное тело грызуна повисло у меня в зубах, и я тут же расправилась со скудным завтраком, чтобы никто не успел отобрать.

Не успела я дожевать безвкусный жилистый хвост, как подъездный мрак наполнился чужими запахами и голодными сверкающими глазами. Я вздохнула – доесть не удастся, на запах пришли другие обитатели двора. Ощетинившись, я выгнула спину дугой и прижала уши к затылку. Моя верхняя губа поползла вверх, обнажая острые зубы, из горла вырвалось предупреждающее рычание. В ту же секунду они напали.

Тощая чёрная кошка с порванным ухом накинулась на меня, вцепляясь в загривок. В это же время полосатый котяра с одним глазом вгрызся в мою заднюю лапу, а бурый прицепился к спине. Я зашипела и стала драть задними лапами беззащитное брюхо чёрной драчуньи, одновременно пытаясь скинуть полосатого. Извернувшись, я со всей силы цапнула за ухо бурого кота, разорвав его до крови.

Первой отступила чёрная кошка. Она с воев унеслась из подъезда, а следом за ней поле брани покинули и остальные коты. Я отдышалась и осмотрела повреждения. Н-да, впечатляюще. Всё тело усеяно кровоточащими ранами, лапы лишились нескольких когтей, на боку выдран клок шерсти. Нечего сказать, красавица.

Хромая, я пошла к своему жилищу. Да, хотя бы раз в жизни мне повезло: я отхватила себе самую заманчивую «квартиру» во всём дворе – деревянный дом в кроне раскидистого тополя, построенный сто лет назад какими-то мальчишками. Внутри даже имелись удобства: криво прибитая полка, самодельная табуретка и коврик под ней, служащий мне кроватью. Правда, подобную роскошь хотела получить не только я, так что за домик приходилось неоднократно сражаться.

Забравшись в жилище, я разлеглась на полу и принялась зализывать свои раны. Когда на  теле не осталось ни одного кровоподтека, я встала и высунулась наружу. Там вовсю кипела жизнь. Тётка в выцветшем ситцевом платье развешивала разноцветные ползунки, рядом на лавочке щуплый паренёк потягивал «Жигулёвское», беременная кошка Машка лежала в пятне солнечного света, подставив круглый живот тёплым лучам.

Но через несколько мгновений мирная картина была нарушена появлением трёх огромных псов с бешеными красными глазами. Они медленно окружали Машку, в их движениях читались недвусмысленные намерения. Я видела, как округлились Машкины глаза, как она неуклюже пыталась встать, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление… Тогда я прыгнула.

Я не знаю, как мои лапы не сломались от прыжка с высокого дерева. Просто я знала, что времени нет. Со злобным рычанием я подлетела к Машке и встала рядом с ней, глазами следя за малейшими передвижениями своры. Их морды были отвратительны – мелкие, налитые кровью глазки, капающая на землю слюна… Они напали одновременно. Я резко обернулась к Машке:

-         Беги!

Последнее, что я увидела – жёлтые испуганные глазищи беременной кошки, а потом наступила яростная схватка. Несколько минут я отчаянно отбивалась, но силы стремительно таяли, и я внезапно остановилась, вперив взгляд куда-то за спины собак. Ничего не понимая, те тоже замерли и обернулись туда же. Это мне и было нужно – я стрелой пролетела между лапами псов и взлетела на ближайшее дерево.

Подождав, когда преследователи уберутся, я слезла вниз и пошла на поиски Машки. Она сидела в подъезде, забившись в угол и дрожа всем телом. При моём приближении она испуганно зашипела и попыталась выбраться, чтобы до конца защищать своих не родившихся котят.

-         Это я, - успокоила я её и прижалась к отчаянно дрожащему боку, - всё позади.

-         Ты спасла меня, - прошептала Машка, - я всегда буду у тебя в долгу.

-         Глупости, - прервала я её, - мы одной крови, и я никогда не бросила бы тебя в такой ситуации.

-         Не все так думают, - сказала она и, будто в подтверждение её слов, со двора донёсся свирепый кошачий вой. Машка вздрогнула.

-         Мне… мне страшно, - сказала она, - я не хочу выходить, я боюсь жить здесь. Они убьют моих котят…

-         Ладно, пошли, - решительно сказала я, поднимаясь, - будешь жить пока у меня.

Машка только благодарно посмотрела на меня и пошла следом.

Я помогла ей залезть на дерево, и нашим глазам открылось моё жилище.

-         Здорово, - сказала повеселевшая Машка и осторожно вошла внутрь.

Я вошла следом и указала на коврик под табуреткой:

-         Спать будешь здесь. Еду я буду приносить, когда смогу. Старайся особо не высовываться.

-         А ты? – спросила Машка.

-         Что я?

-         Где ты будешь спать?

-         А, найду, - отмахнулась я, - ты небось голодная?

Машка смущённо кивнула.

-         Я принесу чего-нибудь пожрать, - распорядилась я, - а ты пока устраивайся.

С этими словами я выскочила из домика, спрыгнула с дерева на землю и крадучись пошла к «детской площадке» - так гордо именовалась замусоренные пять квадратных метров с самодельной «тарзанкой» и лавочкой. Однако это было отличное место для охоты – здесь часто собирались птицы, чтобы полакомиться скорлупой от семечек. Вот и сейчас там прыгало несколько упитанных воробьёв, увлечённых коркой хлеба. Я тихо прокралась поближе, прячась в редких зарослях пыльной травы. Внезапно ветер переменил направление и стремительно понёс мой запах к беспечным птичкам. Я прищурилась и прыгнула на площадку. Вокруг меня захлопали крылья – испуганные воробьи разлетались в разные стороны. Но одному не повезло – его задумчивость вышла ему боком, и я быстро побежала к тополю, зажав в зубах недвижное тело птички.

Взлетев вверх, я вошла в домик и положила воробья перед Машкой.

-         Это мне? – спросила она, пожирая глазами добычу. Видимо, она давно не ела.

-         Да, кому ещё, - ответила я.

Не успела я договорить, как Машка уже накинулась на воробья, а через минуту на полу осталась лишь жалкая кучка перьев. Я хмыкнула и вспрыгнула на полку.

-         Ладно, пока отбой. Советую поспать, - и, свернувшись клубком, я задремала.

Когда я проснулась, сумерки уже опустились на город. Звуки, доносящиеся со двора, радовали матом, звоном бутылок и лаем собак. Посмотрев вниз, я увидела под табуреткой спящую Машку. Выпуклый живот спокойно поднимался и опускался в такт дыханию.

Аккуратно спрыгнув, я вылезла наружу и вдохнула воздух, благоухающий дешёвым табаком и помоями. Эх, хорошо в краю родном, пахнет сеном и… ладно. Я слезла с дерева и пошла прочь из переулка, гулять по городу.

Такие прогулки для меня – своеобразный праздник. Я шляюсь по вечернему городу, пялюсь на яркие огни витрин и красиво одетых мужчин и женщин, выходящих из кино и театров. Ночная жизнь Москвы всегда казалась мне особой и таинственной. Это действительно необыкновенный город. Он живой, и он живёт своей жизнью. Утром Москва суетная и деловая, это время метро и дорожных пробок. Днём она неспешна и ленива, бурный поток замирает и превращается в спокойную, медленную реку. Вечер приносит с собой светящиеся вывески, музыку и аромат дикой свободы. И именно вечер я любила больше всего.

Когда небо стало совсем чёрным, я повернула обратно. Вскоре я уже входила в охваченный мраком родной переулок. В это время он казался опасным и зловещим. Создавалось не слишком приятное впечатление, что из каждого угла за тобой следят чьи-то глаза. Я протрусила к тополю, быстро вскарабкалась вверх и, не успев войти внутрь домика, поняла, что произошла беда.

Я быстро заскочила внутрь и в ужасе отшатнулась. Всё вокруг было залито кровью. Её было так много, что у меня закружилась голова. Отчаянно боясь опустить глаза, я всё-таки сделала это. На полу лежала растерзанная Машка. Её огромные пустые глаза смотрели в потолок, и в них застыл всеобъемлющий ужас. Ещё недавно круглый живот был разорван, из него всё ещё струилась кровь. А рядом лежало что-то непонятное, страшное, и в ту же секунду я с ужасом поняла, что это её неродившиеся котята. Их маленькие голые тельца меня доконали. Я с тихим писком вывалилась из домика и бросилась прочь, не разбирая дороги.

Когда дыхание превратилось в короткие надрывные хрипы, а лапы стали подламываться, я остановилась, тяжело дыша. Перед глазами плыли оранжевые круги, в мозгу стоял густой туман. Тряхнув головой, я огляделась. Похоже, я убежала очень далеко – все запахи казались незнакомыми. Внезапно в моей душе загорелся чёрный огонь ненависти. Кто бы ни был этот проклятый отморозок, этот выродок, убивший беременную кошку и её котят, он поплатится за всё. И когда я найду его, он пожалеет, что когда-то родился на свет.

Глава 2

Я открыла глаза и потянулась. Со смерти Машки прошло два дня. Я похоронила её и котят за детской площадкой – это было её излюбленное место. Было… это слово лишний раз напоминало мне о том, что я собиралась сделать. Господи, она собиралась выгуливать там своих котят, она придумывала им имена…

Я встала и покачнулась, чуть не упав. Чёрт. Никак не могу привыкнуть, что я теперь сплю на голой ветке. После того ужасного дня ничто не смогло бы заставить меня вернуться в мой домик на тополе. Спрыгнув вниз, я оглянулась. Всё было спокойно, но я каждой клеточкой тела чувствовала непрекращаемое напряжение этих каменных джунглей. Справа и слева тянулся узкий грязный переулок, из живых существ на нём виднелся только бомж, самозабвенно ковыряющийся в мусоре. Тогда я пошла к вышеупомянутой мусорке, надеясь найти кого-нибудь вменяемее «без определённого места жительства». Так и есть – там ошивалось несколько смутно знакомых кошек и маленькая собачонка, не рискующая напасть на них. Сначала я подошла к серой кошке, грызущей рыбные кости.

-         Здорово, сестра, - поприветствовала я её, - у меня есть парочка вопросов к тебе.

Кошка быстро вскинула голову.

-         А что мне за это будет? – спросила она, хищно облизываясь.

-         Я лучше скажу, чего тебе за это не будет, - с усмешкой ответила я и выпустила когти.

Моя собеседница лишь злобно оскалилась, но осталась на месте.

-         Так-то лучше, - кивнула я и приступила к допросу, - Ты была здесь два дня назад?

-         Я чё, помню? – начала она, но, перехватив мой взгляд, вздохнула, - да.

-         Значит, ты должна была видеть вон то дерево, - я указала на свой тополь.

Бродяжка криво ухмыльнулась:

-         Даже очень хор-р-рошо.

-         Что именно ты видела? – резко спросила я, подаваясь вперёд.

Кошка выдержала театральную паузу, и наконец выдала:

-         Три крысы и твой домик на тополе.

-         Что? – не поняла я.

-         За информацию приходится платить, - пожала плечами кошка и наигранно-равнодушно вернулась к своей рыбе.

Я зарычала и прыгнула на неё, прижав лапами к земле. Нагнувшись к серому уху, я прошипела:

-         Тебе лучше сказать мне сейчас, если для тебя принципиально, сколько у тебя зубов во рту.

Кошка сглотнула и выкатилась из-под меня. Отряхнувшись, она сказала:

-         Не принципиально, потому что если я тебе скажу, меня всё равно прикончат.

-         Не пытайся разжалобить меня, - жёстко оборвала её я.

-         Их было четверо. Они залезли в твой домик, потом раздался вопль… Они пробыли там минут десять и ушли, очень недовольные.

-         Как? Как они выглядели? – нетерпеливо спросила я.

-         Один – коричневый и полосатый, у него один глаз, а вместо второго длинный шрам. Второго я толком не разглядела, вроде чёрный, сильно припадал на переднюю лапу. Третий светло-серый, почти белый, с рыжим ухом. Четвёртый буро-коричневого цвета, его ещё все звали Малец, так как он из них самый мелкий.

-         Понятно, - вздохнула я и повернулась, чтобы уйти, - спасибо за помощь.

-         Постой, - сказала кошка, - Ещё тот, который Малец, проходил мимо меня и бросил: передавай привет Дикарке.

Я шла по улице и никак не могла понять: что за Малец? Конечно, в своей жизни я видела немало кошек, но в основном это были те, с кем я дралась. И уж точно я никому из них не говорила своего имени.

Вернувшись в переулок, я принялась за дело: нашла несколько бездомных котов и предложила им сделку: за шикарную цену – мой домик – надо было найти хоть кого-то из шайки тех убийц. Активистов нашлось немерено, и мне оставалось просто ждать, пока они предоставят мне информацию.

Ждать долго не пришлось. В скором времени я получила полные отчёты о трёх членах группы – всех, кроме пресловутого Мальца. Довольная результатом, я предоставила «агентам» делить домик, а сама пошла обходить указанные места.

В первом – заброшенном подвале недалеко от моего двора – никого не оказалось. Тогда я попёрлась в магазин «Продукты» на проспекте, где должен был обитать Хромой – так я мысленно окрестила третьего разбойника. Но и там меня ждала неудача. Скрежеща зубами, я пошла к последнему «клиенту». Войдя во двор Рыжего Уха, я от удивления разинула рот. Посреди идеально чистой площадки возвышался элитный строй-комплекс, и бродячих котов здесь явно не предвиделось. Вот это предюмонокль. В эту минуту шикарные двери одного из подъездов распахнулась и наружу вышла расфуфыренная тётка на пятнадцатисантиметровых каблуках, а за ней – серебристый кот с рыжим ухом. Я моментально подскочила к нему и в лоб спросила:

-         Ты домашний??

Рыжее Ухо непонимающе посмотрел на меня:

-         Да, а что?

-         Да так, ничего, - прорычала я, припирая его к стенке, - у меня просто есть к тебе несколько вопросов.

-         Я не собираюсь отвечать ни на чьи вопросы, - ответил кот и попытался вывернуться.

-         А ну пошли, - сказала я и потащила его к подвалу.

Подвал оказался не хуже дома – чистый, отделанный плиткой, без единой крысы. Я впихнула туда Рыжее Ухо и пригвоздила его к полу.

-         А теперь быстро говори, тварь паршивая, за что вы убили Машку? – потребовала я и ещё глубже вонзила когти.

-         Как-кую Машку? – прозаикался кот.

-         Ту самую, - рявкнула я, теряя самообладание, - ты каждый день кого-то убиваешь, чтобы не помнить каждый труп в отдельности?

-         Это не я! – заверещал Рыжее Ухо, извиваясь на полу, - это всё он! Он предложил! Это была его идея! Шрама! Да-да, это он всё придумал, я не хотел, меня заставили…

Я скривилась:

-         Кончай отпираться, всё равно тебе крышка.

Внезапно тело под моими когтями обмякло, и я поняла, что Рыжее Ухо потерял сознание. Презрительно фыркнув, я вышла из подвала, оставив его лежать в девичьем обмороке. Ничего, скоро очухается и побежит к хозяйке отъедаться вискасом. А мне нужен Шрам, и я подозревала, кто именно таится под этой незамысловатой кличкой.

Я снова вернулась в подвал, села на пол, обернув лапки хвостом, и приготовилась ждать. Через энное количество времени до меня долетел запах незнакомого кота, а потом в помещение вошёл Шрам. Надо признать, выглядел он впечатляюще – огромный, весь исполосованный шрамами. Единственный глаз дико сверкал, под шкурой перекатывались литые мышцы. Я встала и заговорила первой:

-         Ну, здравствуй, Шрам. Как поживаешь?

-         Ты что здесь делаешь, идиотка? Жить надоело? – спросил Шрам с оттенком удивления.

-         Мне – нет, - спокойно ответила я, - а вот ты сейчас мне кое-что разъяснишь.

Шрам сел на пол и не менее спокойно посмотрел на меня:

-         Я слушаю.

Я не ожидала такой реакции, но начала:

-         Не далее как два дня назад вы убили кошку, и сделали это в моём доме.

Шрам кивнул. Похоже, он совсем не боялся.

-         Так вот, - продолжила я, - мне надо знать: зачем вы это сделали?

-         Все хотят кушать, - пожал плечами Шрам.

-         Сволочь! Хренов каннибал! – взорвалась я, - Ты не кот! Ты просто подобие, никакая кошка не способна съесть своего сородича! Урод! – с этим воплем я бросилась на Шрама и стала драть когтями его толстую шкуру.

-         Ты ненормальная, - резко бросил Шрам и отшвырнул меня в другой конец подвала.

Я встала и начала вновь надвигаться на него, в моём сердце пылала бешеная ярость. Прицелившись, я прыгнула и со всей дури вцепилась противнику в шею, вонзив зубы почти до дёсен. Внезапно Шрам замер. Выработанная ловкость и сейчас не подвела меня. Убийца Машки был мёртв.

Сплюнув шерсть поверженного кота, я, не оглядываясь, пошла прочь. На улице уже стемнело, но мне сейчас было не до магии Московского вечера. Доковыляв до родного переулка, я еле-еле вскарабкалась на дерево, распласталась на ветке и вперила глаза в темноту.

Я отомстила, но что-то не давало мне покоя. Меня терзали смутные сомнения: дело вовсе не в Шраме. Неуловимый Малец играл в этой партии главную роль.

На утро я сама приступила к поискам. В городе у меня было много знакомых, так или иначе обязанных мне чем-то. Целый день я шлялась по Москве, выуживая информацию, и к вечеру вернулась никакая, но зато узнавшая всё, что нужно. Малец оказался не таким уж неуловимым – он жил на окраине, практически за чертой города, слыл жестоким убийцей и наводил ужас на округу. Весьма довольная собой, я свернулась на ветке и провалилась в сон.

Наступило очередное утро. Как быстро летят дни! Кажется, это было совсем недавно… Тот вечер, домик, залитый кровью… Я встряхнула головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания. Во мне всё сильнее зрело чувство, что сегодня решится всё.

На дорогу у меня ушло полдня, так что на месте я оказалась только к вечеру. Никогда не знала, что в пределах города есть ещё такое: перед моими глазами раскинулась деревня, в розовеющее вечернее небо поднимались завитки дыма, где-то кукарекал петух. Внезапно этот пейзаж вызвал во мне что-то вроде ностальгии. Бред какой-то, если учесть, что всю свою жизнь я прожила в мегаполисе.

Спустившись с пригорка, я протиснулась через щель в заборе и оказалась в чьём-то дворе. Из дома лениво вышла толстая, разъевшаяся кошка. Брезгливо оглядев мою тощую фигурку, она гордо направилась к миске, полной молока.

-         Эй, ты! – окликнула я её.

Толстуха изумлённо повернула круглую голову в мою сторону:

-         Ты мне?

-         А ты тут ещё кого-то видишь? – язвительно спросила я и подошла поближе, - ты знаешь Мальца?

В глазах кошки промелькнул испуг.

-         Кто ж его не знает? – осторожно ответила она.

-         Где он живёт?

-         Ты дура! – выпалила кошка, - жить надоело?

-         А что такое? – удивилась я.

Затравленно оглянувшись, кошка прошептала:

-         Он убийца.

-         Господи, да ты можешь просто сказать: где он живёт? – вышла я из себя.

Кошка с минуту смотрела на меня, а потом выдавила:

-         Жалко мне тебя. Пропадёшь ведь. Э-э-эх! – вздохнула она, - шагай до красной колонки, там свернёшь направо и увидишь сарай. Там он и ошивается.

-         Спасибо! – крикнула я на ходу и устремилась в заданную точку.

По дороге мне встретилось несколько упитанных мышей, абсолютно не пугающихся при моём появлении. Соблазн был велик, и я не удержалась от небольшой охоты. Поймав пару грызунов, я быстро принялась за еду: вряд ли деревенским котам понравится, что городская гостья лопает их добычу. Но никто и слова не сказал, а проходящий мимо кот даже не посмотрел в мою сторону. Надо же, в Москве за такое бы голову оторвали.

Впереди замаячил невероятно красный объект. Господи, кто догадался выкрасить колонку таким сумасшедшим колером? Вот уж правда: дурак красному рад. Подойдя поближе, я увидела справа узенькую тропку, ведущую в густые заросли неизвестных растений. Отважно устремившись в глубь чащи, я вскоре добралась до старого покосившегося сарая. Одна стена постройки была примерно в два раза короче другой, крыша почти «съехала». Милый домик.

Войдя внутрь, я настороженно принюхалась. Пахло смутно знакомым котом. Я знаю этого Мальца, но откуда?

-         Какой приятный сюрприз, - раздалось из темноты сарая, и я вздрогнула от неожиданности, - сама Дикарка пожаловала в гости к старому доброму Мальцу.

-         Ну, насчёт доброго ты загнул, - хмыкнула я. Теперь я узнала его, - вся округа трепещет при одном упоминании о тебе.

-         Приятно слышать, - насмешливо ответил он, - значит, я ещё не растерял былого авторитета.

-         Насчёт авторитета тебе больше не придётся беспокоиться, - я подошла поближе, - ты убил Машку и поплатишься за это. Ведь ты был автором спектакля, не так ли?

Из тьмы выступило щуплое тельце молодого кота, моего одногодка, и мы оказались нос к носу.

-         Я, - сказал он, и по моему телу пробежали мурашки, - но ведь это ничего не меняет.

Он придвинулся ещё ближе, вплотную. Я ощущала тепло его тела и поняла, что дрожу. Я не понимала, о чём он говорит. И мне было страшно, по-настоящему страшно. Это маленький кот внушал настоящий ужас. И в какой-то момент я поняла: я не убью его. Просто не смогу убить так, как убила Шрама. И я не знала, почему.

-         Малец, - начала я, сглотнув.

-         Называй меня Тим, - прервал он меня, - как когда-то.

-         Никогда уже не будет, как когда-то, - резко сказала я, - ты убийца, а не маленький котёнок.

-         Ты тоже, - спокойно ответил Тим (Господи, почему я слушаюсь его?!).

Он знает.

-         Это разные вещи.

-         Нет, детка. Мы абсолютно одинаковые, - усмехнулся Тим, и я резко отодвинулась. Всё во мне кричало: беги, беги! Но разве я могла? Это было бы позорное бегство… Но его тело рядом жгло меня огнём, и я медленно попятилась к выходу, не сводя взгляда с огненно-жёлтых глаз. Когда тёплый ветерок коснулся моего хвоста, я прошипела, нет, скорее прошептала:

-         Я ненавижу тебя, - и бросилась прочь.

Глава 3

Несколько дней я ходила сама не своя. Встреча с Тимом (чёрт, с Мальцом!) абсолютно выбила меня из колеи. Этот котёнок, с которым я прожила всё детство, практически мой брат, стал беспощадным, беспринципным убийцей. Но больше всего меня пугала его огромная сила, не физическая – моральная, которая пригибала к земле, сжигала. Я не понимала ни его, ни себя.

Только на шестой день ко мне пришло ужасное прозрение. О, нет. Ну конечно, всё очень просто. Я влюбилась. Влюбилась в убийцу Машки, в это маленькое чудовище, в этого… За что?.. Господи, за что?..

Нет. Лучше бы я ничего не знала. Я не хочу, не хочу так! Я его ненавижу, я должна его убить… Нет.

С неделю я провела на своей ветке, уединившись от всего мира. Но когда на восьмой день мой живот устроил второю революцию, мне пришлось пойти на поиски пищи. Стырив из магазина кусок колбасы, я жадно проглотила его и вновь побрела к своему «дому». И тут во мне подняла голову гордость. Что я забилась, словно мышь в нору, и прячусь от неприятностей? Уже ничего не вернуть, надо жить дальше и постараться не думать о всяких Ти… Мальцах.

Прошло какое-то время. Жизнь вошла в своё русло, коты дрались, собаки зверствовали, бомжи ковырялись в помойках… Однажды утром я вышла на охоту и пошла в свой излюбленный третий подъезд. Сцапав на удивление жирную мышь, я хотела пойти восвояси, но тут услышала тихое мяуканье, доносящееся сверху. Поднявшись на второй этаж, я увидела в углу что-то маленькое, рыжее и пищащее. При ближнем рассмотрении объект оказался котёнком месяцев двух, потерянным и очень несчастным.

-         Ну и что ты расселся? – спросила я, - ждёшь, пока тебя найдут мои милые сородичи и сготовят из тебя котлетки?

-         Нет, - пискнул малыш, испуганно тараща бессмысленные глазёнки, - я потерялся.

-         Эх ты, недотыкомка серая, - вздохнула я, - где твоя мамаша?

-         Не знаю, - чуть не плача, ответил котёнок.

-         И давно так?

-         Ну… неделю.

-         И ты всё это время шлялся один? – изумилась я, параллельно злясь на бестолковую мать – оставила несмышлёныша одного и рада.

-         А что? Я взрослый! – гордо ответил малыш и попытался придать мордашке независимое выражение.

-         Ладно, взрослый, - фыркнула я, - есть будешь?

Я положила перед ним пойманную мышь. Несколько секунд котёнок недоумённо смотрел на неё, а потом пропищал:

-         Я не умею…

Тяжело вздохнув, я пережевала кусочек мышатины и выплюнула на пол.

-         Так сможешь?

Малыш принялся за еду. Когда половина грызуна была съедена, я спросила:

-         Ну и где же всё-таки твоя мама?

-         Не знаю…

Внезапно мне стало жалко глупыша. Наверняка его мать поступила так же, как и моя в своё время: бросила ненужного спиногрыза на улице.

-         Ладно, - сказала я, - пошли.

-         Куда?

-         Куда, куда. Ко мне, ясно-понятно. Или предпочитаешь дожидаться бродячих собак?

В эту секунду до меня дошло, что у меня нет дома, и идти, собственно, некуда. Но котёнок уже поднимался на дрожащие лапки, в голубых глазёнках зажглась надежда. Ладно, проблема решаемая.

-         Как тебя зовут-то? – запоздало поинтересовалась я.

-         Никак, - бесхитростно ответил малыш.

-         Ну что ж, котёнок Никак, - сказала я, - идём.

Я обошла переулок и приметила относительно приличный подвальчик, правда, занятый какой-то кошкой. Ничтоже сумняшеся я завела туда «Никака» и объявила:

-         Это наш новый дом. Располагайся.

-         А у него нет хозяина? – опасливо спросил малыш.

-         Не знаю, - пожала я плечами, - но пусть рискнёт возникнуть.

В подвале оказалось две лежанки (как на заказ!) и не слишком большое количество мусора, что весьма радовало. Обустроившись, я обратилась к «Никаку»:

-         Ну что, Никак, так и будем тебя звать или всё-таки придумаем имя?

-         Не надо Никаком! – быстро отреагировал котёнок.

-         Тогда ты будешь… Ник. Так сказать, производное от «Никак».

Ник кивнул и свернулся на своей постели. Видно, малыш здорово устал, да и натерпелся немало. Оставив его отсыпаться, я пошла тусоваться по переулку в поисках добычи – сама-то я ещё ничего не ела.

Поймав тощую крысу, не идущую не в какое сравнение с давешней мышкой, я быстро перекусила и поспешила вернуться в наш новый дом – в любую минуту мог прибыть его хозяин, и Ник будет беззащитен.

Но в подвале всё было спокойно, мой новообретённый друг тихо посапывал в углу, и я принялась за вылизывание. Не успела я дойти до задних лап, как в помещение ворвалась поджарая бурая кошка, воинственно сверкая глазами. Быстро оглядевшись, она приняла боевую стойку, приготовившись отвоёвывать своё жилище. Я спокойно встала и мирно начала:

-         Здравствуй, подруга. Это твой подвал?

Но мой тон не подействовал на неё.

-         Заткнись, падла, - рявкнула она, - и вали из моего дома.

-         А вот за падлу ответишь, - прорычала я, и мы одновременно прыгнули вперёд. Сцепившись в разномастный клубок, мы, дико воя, катались по полу, остервенело деря друг друга когтями. Когда беспонтовый мордобой мне наскучил, я прижала драчунью к земле – так сказать, уложила на обе лопатки.

-         Ну что, киса? – спросила я, отдышавшись, - успокоилась?

-         Пошла ты на …, - выплюнула хозяйка подвала – бывшая хозяйка.

-         Кто матерится, тот ….. воспитан, - усмехнулась я, - а тебе придётся поискать другое место жительства.

-         Да пошла ты!

-         У тебя скудный лексикон. Я тебе по-хорошему советую: проваливай, пока я тебе усы на хвост не пересадила.

-         Куда? – неожиданно мирно спросила кошка.

-         А уж это – не мои проблемы. Хотя… Упоминание моего имени облегчит твои поиски. Здесь меня многие знают, так что можешь сослаться на Дикарку.

Кошка выкатилась из-под моих лап и пошла к выходу.

-         Чао, детка, - крикнула я ей в вдогонку, - пиши, звони, не забывай!

Изгнанная из собственного подвала кошка только возмущённо фыркнула и скрылась из виду. Я повернулась к разбуженному шумом Нику:

-         Теперь это наш легальный дом.

-         Ты её выгнала. Это нехорошо, - серьёзно сказал малыш.

-         Понимаешь, котёночек, - начала я, - это не мы такие, это жизнь такая. В нашем жестоком безнравственном мире не осталось места сочувствию и прочей фигне.

-         Но ей негде жить, - стоял на своём Ник.

-         Она найдёт себе новый дом, уверяю. Я чувствую в ней родственную душу, а такие, как я, в пролёте не остаются.

-         Потому что сильные? – наивно спросил котёнок.

-         Нет, потому что дряни, - усмехнулась я.

Мы жили с Ником уже две недели, и этот мелкий шалопай стал мне почти родным. Не имея своих детей (и не собираясь их иметь), я стала для него чем-то вроде старшей сестры. Я учила его выслеживать добычу, драться и лазать по деревьям. И сейчас мы сидели в засаде, а в двух прыжках от нас копошилась какая-то птичка.

-         Ветер дует в нашу сторону, поэтому она нас не замечает, - тихо объясняла я, не сводя взгляда с добычи, - но он может измениться в любую секунду, поэтому надо торопиться.

Увидев, что Ник приготовился к прыжку, я шикнула:

-         Стой! Торопись не спеша. Подожди, пока отвернётся… вот… вот… Прыгай!

Рыжее тельце метнулось вперёд, и синица в одно мгновение оказалась прижата к земле.

-         Я поймал! Я поймал! – радовался котёнок, подпрыгивая на месте, - Поймал!

-         Чья школа, - хмыкнула я, - молодец. Это твоя первая добыча, надо обмыть. Ну, то есть отметить.

-         Клёво! – вопил Ник, но внезапно затих и положил бездыханное тело около моих лап, - Это тебе.

-         Мне-то зачем? – изумилась я, - я не инвалид.

-         Ты взяла меня к себе, хотя я ведь знаю – тебе сейчас совсем не просто. Ты кормишь меня, защищаешь, ты заменила мне мать. Я хочу, чтоб моя первая добыча досталась тебе.

Я наклонилась и лизнула малыша между ушками.

-         Спасибо, дорогой. Ты сделал мою жизнь лучше, поверь.

-         Только ты съешь, - деловито наказал мне Ник, - а я ещё поймаю, я теперь охотник.

Я улыбнулась и принялась за синицу.

-         Так вот, - сказала я, доев, - вечером непременно отметим. Нас ожидает небольшое приключение.

-         Классно! – подпрыгнул Ник, - приключение – это здорово.

-         Ясное дело, здорово. А пока иди, поиграй.

-         А ты что делать будешь?

-         А я погрею свои старые кости на солнышке.

Ник засмеялся и побежал на детскую площадку. Я развалилась на солнцепёке, зорко поглядывая в сторону резвящегося котёнка. В эту минуту я с грустью поняла, что Ник не может жить со мной. Здесь, в этой дыре, у него нет детства, нет будущего. Я выросла тут и не хочу Нику такой же судьбы. У него должен быть тёплый дом, любящие хозяева и полная миска, а у меня – твёрдая уверенность в том, что его не разорвут собаки и не сгнобят более сильные сородичи.

Вечером мы пошли «на дело». И дело это было весьма опасным, но игра стоила свеч, да и Ник был в полнейшем восторге от предстоящей авантюры. Как я уже говорила, наш переулок находится прямо в центре Москвы, и вокруг раскидана чёртова туча кафэшек, бистро и ресторанчиков. Нам был нужен ресторан «Ассоль».

Вскоре мы оказались перед шикарными дверями, за которыми находился волшебный мир вкусной еды, музыки и богатых людей. Огни зала зазывно сверкали за стёклами, и мы ждали лишь человека, который открыл бы нам дверь.

Вскоре такой субъект появился, и мы незаметно проникли внутрь. Пахло тут обалденно, и мой рот сразу же наполнился слюной. Ещё до «культпохода» я объяснила Нику инструкцию и сейчас он исправно следовал ей, а именно – никуда не отбегал и не вопил во всю глотку: «Вау! Клёво! А это чё?».

-         Начинаем по моему сигналу, - тихо сказала я.

Глаза Ника засияли ярче люстр на потолке, ему не терпелось приступить к «веселью». Выждав подходящий момент, когда охранник, маячивший у двери, отошёл подальше, я завопила:

-         Вперёд! – и прыгнула на стол, за которым мирно ворковала парочка. Пока они соображали, что к чему, я ухватила зубами куриный окорочок и была такова. Ник в то время крушил соседний столик, быстро подъедая салат и одновременно придерживая лапой котлету. Прихватив с собой ещё отбивную, я крикнула: «Уходим!» и бросилась к выходу под всеобщий визг и ржач. Но, подлетев к дверям, я обнаружила непредвиденное: они были закрыты! А сбоку ко мне не с самым добродушным видом приближался охранник. Пытаясь удержать в зубах всю добытую еду (русский менталитет – умру, но жратву не брошу), я со всех лап понеслась к распахнутому окну. Обернувшись на бегу, я с ужасом поняла, что не вижу Ника. Чёрт, ну где этот сорванец?! Тут я заметила его – он под шумок тырил ветчину.

-         Идём, придурок! – заорала я с забитым ртом.

Ухватив последний ломтик, Ник спрыгнул со стола и стрелой вылетел в другое окно. Охранник был уже совсем близко. Я взлетела на подоконник и вывалилась на улицу.

-         Что теперь делать? – несколько невнятно поинтересовался Ник.

-         Ноги! – рявкнула я и понеслась в сторону переулка.

В подвале мы бросили еду и отдышались. Ник готов был взлететь от восторга:

-         Ну, здорово! Как я их! А они! А они-то! Сидят! Ничё понять не могут! А я! Раз котлету, хвать, а они…

-         Ладно, герой, - оборвала я его, - спокойствие. Понравилось?

Пылающий радостью взгляд Ника отвечал ярче любых слов.

-         А теперь – за еду! – скомандовала я, и мы набросились на сворованные продукты.

Когда на полу не осталось ни крошки, а живот начал притягивать к земле, мы привалились друг к другу и сыто заурчали.

-         А правда, что есть домашние кошки, за которыми ухаживают люди? – спросил Ник.

-         Правда, - ответила я.

-         И они сами ничегошеньки не делают?

-         Да.

-         И охотиться не умеют?

-         Нет, зачем им? У них всегда полная миска.

-         Фу, так не интересно, - протянул Ник.

Я внимательно посмотрела на него.

-         А ты хотел бы жить так? У людей?

-         Нет, конечно! – возмущённо воскликнул котёнок, - ещё чего!

Я только вздохнула и ничего не ответила.

Утром я пошла на охоту, а Ника оставила в подвале, несмотря на возмущённые гудки «великого охотника». Но сегодня мне не везло, и я возвращалась домой с жалкой мышкой, по всей видимости, голодавшей последние два года. Не успела я подойти к подвалу, как оттуда донёсся вопль Ника. Похолодев, я бросила добычу и понеслась к входу.

Влетев в подвал, я натолкнулась на какого-то кота. Его запах показался мне знакомым… О, нет! Передо мной стоял Малец-тире-Тим.

-         Что ты здесь делаешь, тля помойная? – прорычала я, надвигаясь на него.

Однако мой грозный вид не произвёл на него никакого впечатления.

-         В гости зашёл, - нагло ухмыльнулся Тим и напел, - Кто ходит в гости по утрам…

-         Тот щас получит по башке, - закончила я, - проваливай.

-         Что же так грубо? – паясничал Тим, - я вот наведался, решил проверить, как у тебя дела. Кстати, это твой сын?

-         Не твоё дело, - рявкнула я, - в последний раз предупреждаю…

В голове у меня всё перепуталось. Чувства разделились на два батальона и яростно сражались друг с другом. Одна сторона ненавидела Тима больше жизни, она скандировала: убей, убей гада! Вторая была без ума от его огненных глаз и таяла под их диким пламенем.

-         …убирайся!

-         Детка, - начал он, и почувствовала, как из моих глаз убывает ярость, уступая место тупому влюблённому взгляду, - что я тебе сделал?

-         Да так, ничего, - прошипела я, - просто ты убил Машку, она… была… беременная…

Господи, у меня сейчас начнётся истерика. Усилием воли справившись с подступающими рыданиями (да что со мной?!), я твёрдо сказала:

-         Уходи. Иначе я убью тебя. - И поняла – он мне поверил.

Он никуда не уйдёт. Он всегда был таким… неотступным. И никогда ничего не боялся.

Тут Тим молча повернулся и вышел из подвала.

Что я наделала? А вдруг я его больше никогда не увижу?

Ну и хорошо.

Я была  готова броситься за ним, только бы он не уходил. Ник сидел в углу и испуганно смотрел на меня. Это меня отрезвило.

-         Вот и всё, - тихо сказала я ему.

-         Ты его любишь, - неожиданно сказал Ник.

Я чуть не упала. Откуда этот малыш узнал, как почувствовал?

-         Нет, ты что? – наигранно возмущённо воскликнула я.

-         Я же вижу, - просто сказал котёнок.

Я ничего не ответила.

Глава 4

На следующий день я принялась искать Нику новый дом. У меня сердце разрывалось при мысли, что мне придётся расстаться с ним, но я не могла держать его в опасности. Всякие Тимы могут спокойно заходить в наш подвал, а я не всегда буду рядом.

Всей душой надеясь, что в моё отсутствие ничего не случится, я начала обходить близлежащие дома. Мой выбор остановился на новой девятиэтажке с явно недешёвыми квартирами. Усевшись около первого подъезда, я стала ждать.

В подъезд заходила масса людей, но ни одного подходящего не нашлось. Один был почтальоном, а остальные явно не подходили на роль ярых любителей кошек.

Тут я заметила приближающуюся ко мне девочку лет тринадцати. В руках у неё было мороженое, на плече – сумка. Девчонка явно шла из школы. Завидев меня, она подошла и засюсюкала:

-         Бедная киса, голодная, наверное! На мороженое!

Около моего носа оказался рожок. Моё сердце затопила радость – нет, не от угощения, сладкое я терпеть не могу – девочка идеально подходила для будущей хозяйки Ника! Далеко не каждый человек даст лизнуть бездомной кошке своё мороженое. Остался только маленький экзамен. Я, поборов себя, лизнула отвратительно сладкую массу и стала наблюдать за девчонкой. Ничтоже сумняшеся она откусила от мороженого кусок. Отлично.

-         Сейчас вынесу колбаски, - пообещала девочка и вошла в подъезд.

Я побежала за ней. Поднявшись на третий этаж, она позвонила в дверь, обитую светло-бежевым дерматином. Хорошенько запомнив месторасположение квартиры, я выбежала на улицу и пошла домой. Халявная колбаска это хорошо, но у меня есть другие дела.

Слава Богу, в подвале всё было спокойно. Ник ждал меня, живой и здоровый.

-         Ты где была? – спросил он, подбегая ко мне.

-         Искала тебе дом, - я решила сказать правду.

-         Дом? – недоумённо переспросил Ник, - Мне? Но это – мой дом.

-         Нет, - вздохнула я, - я нашла тебе… лучший дом.

-         Зачем? И… почему ты говоришь «мне»? Ты что, не будешь со мной жить?

Моё сердце готово было разорваться.

-         Понимаешь, дорогой, - начала я, - ты не можешь жить со мной.

Господи, как, как мне объяснить ему?

И не знают, что обратно

Не вернуться, не вернуться,

Ледоколы исчезают,

Океаны остаются…

Чёрт! Ладно.

-         Здесь опасно, - твёрдо сказала я, - ты не можешь оставаться здесь, ты будешь жить у людей.

-         Нет! – крикнул Ник, - Нет! Пожалуйста! Я люблю тебя!

Я чувствовала, как слёзы неотвратимо поднимаются из горла горьким комком.

-         Так нужно, - тихо сказала я, - и это окончательное решение.

Это нервы, я не первый,

Кто-то начал, это значит –

Глупо злиться, всё простится,

И совсем проста

Игра в себя…

-         Ник… - начала я.

-         Ты просто хочешь бросить меня! – исступлённо закричал он, - зачем ты тогда вообще меня взяла? Если я надоел тебе – так и скажи!

-         Это не так! – проговорила я сквозь слёзы, - Пожалуйста! Ну зачем ты терзаешь меня? Господи, ты единственный в этом мире, кого я люблю…

-         Единственный? – холодно оборвал меня Ник, - сколько можно лгать? Ты любишь этого кота, который приходил к нам.

-         Нет! – закричала я.

-         Да, - пригвоздил Ник и вышел из подвала.

Мои лапы подломились, и я бессильно упала на пол. Надо бежать за ним… Сил не было. На пол упала капля, подняв облачко пыли. Несколько секунд я недоумённо смотрела на неё, а потом поняла – это моя слеза. Внезапно во мне проснулась холодная решимость. Ну уж нет. Им не удастся сломить меня. Я встала и вышла на улицу.

Ника я нашла в соседнем дворе. Увидев меня, он хотел убежать, но я оказалась проворнее и, подскочив, прижала его лапами к стене.

-         Послушай меня, - сказала я, - я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив. Поэтому ты будешь жить у людей. Ради меня.

Какое-то время Ник молча смотрел на меня.

-         Хорошо, - кивнул он, - ради тебя я сделаю всё.

-         Спасибо, - прошептала я, - пойдём домой.

На следующее утро я отвела Ника к его новому дому. Котёнок мрачно оглядел постройку и ничего не сказал. Мы поднялись на третий этаж и остановились у двери, обитой бежевым дерматином.

Это – твоя квартира, - сказала я, - жди здесь. Когда они откроют дверь, сделай жалобное лицо и заплачь. Ты сможешь.

Ник поднял на меня полные тоски голубые глаза.

-         Прощай, - тихо сказал он.

Я лизнула его между ушами.

-         Я всегда буду любить тебя.

Слёзы опять наворачивались на глаза, и я побежала вниз – незачем затягивать минуту прощания.

Я шла по пыльной улице, моё сердце переполняло отчаяние. Почему я теряю всех, к кому успеваю привязаться? За что мне это?

Внезапно я почувствовала на себе чей-то взгляд и подняла глаза. В нескольких прыжках от меня стоял Тим.

-         Ты… - сказала я, не зная, злиться или радоваться.

-         Я, - как ни в чём ни бывало ответил Тим, - что такая кислая?

-         Ничего, - буркнула я, пытаясь обойти его и продолжить путь.

Но Тим преградил мне дорогу и внимательно посмотрел в глаза:

-         Что случилось? – спросил он, и я почему-то поняла, что это не праздное любопытство.

Внезапно я начала рассказывать обо всём, что произошло за последнее время: смерти Машки, потере Ника… Тим слушал, не перебивая. В эту секунду мне было всё равно, что Машка погибла из-за него.

-         Ты самая необыкновенная кошка, которую я когда-либо встречал, - сказал он, и я от неожиданности поперхнулась.

Надо было сказать какую-нибудь гадость, плюнуть ему в морду, но нет – я стояла и тупо пялилась в эти пламенные, незабываемые глаза.

-         Я хочу тебя убить, - честно сказала я, - я ненавижу тебя.

-         А я тебя люблю, - просто сказал Тим, - но ты можешь убить меня, если тебе так хочется. Я не против.

-         Ты идиот, - сказала я. Его глаза смеялись. Он знал всё. Он всегда всё знал. А я всегда была дурой.

-         Нет, - тихо сказал он, - ты всегда была самой прекрасной кошкой на Земле.