В принципе, никакого пути у меня не было. Я просто бесцельно шаталась по улицам, наблюдая за прохожими и злобствуя насчёт Нового Года, который неминуемо наступал. Делать было решительно нечего, идти было некуда. Утром меня прогнали из моего подвала, в котором я благополучно жила до сегодняшнего дня. Но внезапно я кому-то помешала, за что и была выдворена с места жительства, и теперь являюсь полноценным кошачьим бомжом. А тут ещё этот Новый Год…

Вот так я и шла, пока не наткнулась на какого-то рыжего кота. Наткнулась, надо сказать, весьма чувствительно. Выругавшись сквозь зубы, я намеревалась идти дальше, но незнакомец с диким акцентом запричитал:

-         Мадмуазель, я вас не сильно ушиб? О, простите, это моя вина!

-         Ничего страшного, - процедила я и собралась уйти, но не тут то было.

-         Извините, майн херц, позвольте мне искупить свою вину и сводить вас в ресторан?

-         Какой, на фиг, ресторан? – вышла из себя я.

-         Здесь, рядом, - приговаривал иностранец, подталкивая меня к углу дома, - прошу вас, идёмте.

Мне это всё казалось абсурдным, но я почему-то не ушла и позволила довести себя до кошачьего ресторана.

Да, и такое в нашем городе есть. Здесь было весьма уютно, стояли небольшие столики и играла тихая музыка. Надо отдать должное иностранцу – он вёл себя как истинный джентльмен и даже отодвинул стул. Я не отношу себя к романтичным особам, млеющим от всяких свечек, цветов, поцелуев при луне и остальной фиготени, но всё равно было приятно.

Заказав еду, незнакомец стал рассказывать о себе:

-         Я родом из Германии, но мои хозяева привезли меня в Россию. Не знаю, чем занимается мой хозяин, но вроде что-то, связанное с нефтью. А кто вы, прекрасная леди?

От «прекрасной леди» меня перекосило, но я ответила:

-         Я – бездомная бродячая московская кошка без определенного места жительства.

-         Без опрьэделонного… места житэлства? – в замешательстве переспросил этот рыжий германский сноб и нахмурил идеальные брови.

-         Бомж, - пояснила я без особых церемоний.

-         Бомж? – вновь не понял нерусский дурачина, - то есть… у вас нет дома?

Я закатила глаза и саркастически начала:

-         Я, конечно, понимаю, что всяким кискам нефтяных немецких магнатов невдомёк, как это можно жить без миски и прививки от бешенства. Но мы, москвичи, как истинно русские кошки, можем существовать без глупых ничтожных людишек.

Кот растерянно смотрел на меня, и мне внезапно стало стыдно: ну зачем я его обидела? Он ничего мне не сделал, сводил в ресторан на халяву, а я выкабениваюсь.

-         Ладно, - вздохнула я, - извини, что нарычала. Просто настроение ни к чёрту сегодня – из дома выгнали, поганый Новый Год на дворе… - внезапно начала жаловаться я, хотя никогда себе подобного не позволяла.

Незнакомец несколько повеселел и сочувственно закивал головой, аки китайский болванчик:

-         Понимать, понимать. Кстати, меня зовут Вольфганг, для вас – просто Вольф. А вас?

-         Валерия, - ответила я и добавила, - можешь звать Лерой.

-         Лера, могу я чем-то помочь тебе?

-         Можешь, - буркнула я, - отмени Новый Год.

-         Ну, это не в моих силах, - засмеялся кот, и вдруг поняла, что он на самом деле очень молодой и красивый, - но я могу сделать его для тебя незабываемым.

Я прекрасно понимала, что это лишь игра и через полчаса мы навсегда расстанемся – да и что нас может связывать? Он – любимец немецкого миллионера, я – московская дворовая кошка. Да что на меня нашло? Неужели я надеялась на что-то другое?

Вольф выжидательно смотрел на меня.

-         О’кей, - пожала я плечами, - я не против.

-         Тогда пошли, - сказал он, поднимаясь.

-         Куда? – насторожилась я.

-         Увидишь, - неопределённо ответил Вольф и отодвинул стул, чтобы я встала. Тут я решилась:

-         Слушай, Вольф, - начала я, - ты очень милый, но давай договоримся не разводить китайских церемоний со стулом, «прекрасными ледями» и тэ дэ. Меня от этого мутит.

Какое-то время Вольф непонимающе смотрел на меня, потом, видимо, до него дошло, и он закивал:

-         Хорошо, если тебе это неприятно.

-         Да почему неприятно? Просто я не привыкла.

Вольф снова кивнул, и мы вышли на заснеженную улицу. Теплолюбивый немец тут же раздулся, защищаясь от холода. Я прыснула и поспешила сделать умное лицо, чтобы он не подумал, что я насмехаюсь над ним. Кто их знает, этих иностранцев?..

Вольф вёл меня куда-то, а я шла, удивляясь самой себе. По-хорошему надо бы сейчас повернуться и пойти домой, а не… Чёрт, дома у меня теперь тоже нет. А, ладно, будь что будет.

Пока я думала таким образом, мы пришли к какому-то дому. Это был милый особнячок в стиле американских новогодних комедий: не слишком высокий и накрученный, с венком из остролиста на двери. Это я, конечно, выпендриваюсь, когда делаю вид, что каждый день вижу такие домики «в стиле американских новогодних комедий». На самом деле я стояла, раскрыв рот, и пялилась на эту игрушку богатых людей.

Вольф тем временем начал пробираться внутрь дома через квадратную лазейку в двери. Я захлопнула рот и спросила:

-         Это… твой дом?

-         Да, - приглушённо ответил Вольф, так как уже наполовину был в помещении.

Оказавшись внутри, он высунул голову и выжидательно посмотрел на меня.

-         Даже и не думай, что я туда пойду, - отрезала я.

-         Почему? – удивился он, - я приглашаю тебя в гости.

-         Ну-ну, только это дом твоих хозяев, и я сомневаюсь, чтобы они мне обрадовались, - скептически сказала я и повернулась, чтобы уйти.

«Ну и ладно, нечего мне там делать. Что я прицепилась к этому Вольфу?» - подумала я про себя и поправилась: «Нет, это он ко мне прицепился. Но, как ни крути, надо сваливать отсюда».

-         Ошибаешься. Они любят кошек. Идём, прошу тебя, - ворвался в мои мысли голос Вольфа, и я, проклиная всё на свете и в первую очередь себя, поплелась к лазейке.

Легко проскользнув внутрь, я оказалась на непривычно мягком ковре, приятно греющем лапы. Впереди простирался бесконечный коридор, на стенах тихо тикали часы. Настороженно оглядываясь, я пошла дальше, осматривая непривычную обстановку. Н-дя, это вам не подвал пятиэтажной «хрущёвки». Хотя, теперь у меня и подвала нет, а бомжам вообще никто слова не давал.

Вольф обогнал меня и уверенно пошёл в глубь дома, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться, иду ли я следом.

-         Что сначала: поедим или посмотрим дом? – спросил он на ходу.

-         Поедим, - решила я, так как, не смотря на недавний поход в ресторан, опять хотела есть. До этого я не ела… сколько же? Дней пять. Очень странно, но мыши и прочая живность в декабре по улицам табунами почему-то не бегают.

Вольф свернул влево, и мы оказались на огромной кухне, забитой разнообразной техникой. У стены стояли две металлические миски с выгравированным: «Wolfgang». Подойдя поближе, я поняла, что мисочки-то серебряные. «Варварское великолепие» -  подумала я, нюхая содержимое. Нехило. Осетрина холодного копчения. Водичка, поди, французский «Перье». Интересно, у них слышали про мышатину подвальную сырого употребления?..

Нажравшись халявных деликатесов, я развалилась на полу и стала вылизывать бок. Тут я заметила, что Вольфа в кухне нет. Чёрт, куда он делся? Оставил меня на произвол судьбы, под дамокловым мечом опасности быть обнаруженной его хозяином.

Я встала и тихо вышла в коридор. «Надо смываться» - решила я и пошла к выходу, тайно надеясь, что Вольф всё-таки успеет меня перехватить.

-         Лера, ты куда? – раздалось за спиной, и я поймала себя на том, что радуюсь. Обругав себя за глупость, я ответила:

-         Домой, - прекрасно зная, что никуда не уйду. Во всяком случае, пока не выгонят.

-         Ты что? А ну идём, - решительно сказал Вольф, и я с готовностью потопала за ним, - сейчас я покажу тебе свою комнату.

Я уже хотела завопить от восторга по поводу собственной кошачьей комнаты, но вовремя заткнулась и, сделав равнодушное «светское» лицо, усиленно сделала вид, что такие вещи меня ничуть не удивляют. Подумаешь!

Мы опять попёрлись длинным коридором, и вскоре оказались около двери с лазейкой. Вольф пропустил меня вперёд (опять он со своим идиотским галантством), и я осторожно пролезла внутрь. Не сказать, чтобы я ещё чего-то здесь опасалась, но инстинкт самосохранения заставлял оставаться настороже.

Комната, конечно, была шикарная. Светлые, зелёно-бежевые тона, длинная приземистая софа, куча всяких прибамбасов для кошек, огромный домашний кинотеатр в углу, и что больше всего меня восхитило – огромнейшее окно-тире-дверь на всю стену, выходящее в сад. Я подошла поближе и тут же в страхе отпрянула – створки этого чуда плавно разъехались! Я заглянула за угол – может, там стоит специальный человек, открывающий и закрывающий дверь? Но там было пусто.

Тут я сообразила, что стою между створками чудо-двери, и они могут в любую секунду закрыться, расплющив меня почём зря. Я с шипением опрыгнула назад и угрожающе выгнула спину. Тут за спиной я услышала какие-то странные звуки. Резко обернувшись, я увидела, как Вольф давится смехом, еле сдерживая рвущийся хохот.

-         Что смешного? – прорычала я, надвигаясь на него, - или ты думаешь, что у меня в подвале были само раздвигающиеся двери?

Вольф мгновенно посерьезнел.

-         Нет, прости, - сказал он, - просто ты была… такой забавной.

Я презрительно фыркнула и лапой нажала на пульт, валяющийся на полу. На плоском экране кинотеатра замелькали картинки, из мощных динамиков загремело:

-         Зачем и кому

Все песни мои,

Лететь одному,

Сшибая столбы.

Такие, как я,

Живут один час,

Запомни меня

Таким, как сейчас…

Я замерла под волшебными звуками голоса Ромы Зверя и впилась глазами в экран. Когда клип закончился и раздался слащавый голосок Бритни Спирз, я ожила и налетела на Вольфа:

-         Клёво! Супер! Ну ваще!! Какой звук! Какая громкость!! О-о-о!!!

По виду Вольфа можно было судить, что он мало чего понял из моего русского жаргона, но общий смысл до него дошёл. Он расплылся в улыбке и нажал на красную кнопочку. В комнате воцарилась звенящая тишина, и Вольф сказал:

-         Ты тут пока посиди немного, поделай, что хочешь, я скоро тебя позову. Не стесняйся, занимайся всем, чем пожелаешь.

Это было явно излишним, так  как я уже бросилась к пульту. Вольф вышел, и я стала наслаждаться Mtv. Не знаю, сколько прошло времени, но Вольф зашёл именно в тот момент, когда я, дико прыгая по комнате, во всю глотку орала очередную рок-песню. Его деликатное покашливание потонуло в вое телевизора, и я заметила Вольфа, только когда он подошёл ближе и я учуяла запах его нашампуненной шерсти.

Я быстро вырубила звук и невинными глазами уставилась на Вольфа:

-         Да?

-         Идём, - как ни в чём не бывало сказал он и пропустил меня к двери.

Я вышла в коридор и обомлела: ещё недавно голые стены сверкали разноцветными огнями, пушистая мишура водопадом спускалась с плафонов и люстр.

-         Это… потрясающе, - промолвила я.

Вольф довольно хмыкнул.

-         Это ещё не всё, - сказал он, - главное – впереди. Идём.

Мы снова пошли плутать по хитросплетениям коридоров, увешанных гирляндами и всякими фигнюшками. Впервые новогодние прибабасы не вызывали у меня отвращения. Вскоре мы оказались в странной комнате: она была вся залита прозрачным синим светом, на стенах прыгали яркие блики, откуда-то лилась тихая музыка. В любой другой момент такая тошнотворно-романтическая обстановка не вызвала бы у меня ничего, кроме приступа смеха, но, наверное, каждой «дэвушке» (если меня можно назвать таковой) иногда хочется немного нежности…

В комнате находилось такое же громадное окно, как и в спальне Вольфа, и в нём виднелось тёмное бархатное небо, усыпанное микроскопическими звёздами. На мягком ковре, устилавшем пол, стояли красивые вазочки с разнообразной едой. Заприметив эту деталь, я сразу воодушевилась и решила поторопить события деликатным покашливанием.

-         Прошу, - указал мне Вольф на ужин, и я, сдерживая «пожирательный» инстинкт, сдержанно села возле явств.

За едой мы разболтались, Вольф много рассказывал о себе, а я слушала, так как ничего интересного в своей бродячей биографии не нашла. Была и вторая причина: за вниманием истории Вольфа я могла беспрепятственно поедать сногсшибательно вкусное угощение.

Когда еда закончилась, Вольф пригласил меня танцевать.

-         Под ЭТО? – презрительно покосилась я в сторону источника музыки, - сейчас я покажу тебе настоящий расколбас.

С этими словами я подошла к умело затыренному музыкальному центру и настроила своё любимое радио. Когда тихая музыка сменилась «Дискотекой Аварией», я подлетела к Вольфу и увлекла его в танец. Сначала он стеснялся, но уже через несколько минут заразился моим сумасшествием. Мы плясали до упаду в прямом смысле слова: через полчаса мы без сил свалились на пол, тяжело дыша.

-         Ой! – спохватился Вольф, - я сейчас, извини, - и вылетел из комнаты.

Я пожала плечами и прошлась языком по боку. Через минуту вернулся Вольф и потащил меня к окну, которое опять оказалось волшебной дверью. Мы вышли в морозный сад и… Небо взорвалось разноцветными брызгами. На мгновение я оглохла от громоподобного грохота, но в ту же секунду мои глаза впились в небо, где снова и снова разлетались яркие снопы искр. Тут я вспомнила, что это. Это был фейерверк.

Представление длилось около двадцати минут. Я стояла, затаив дыхание, и смотрела на причудливые цветы, расцветающие в ночном небе. Потом салют закончился, и воцарилась тишина.

-         Это было незабываемо, - сказала я Вольфу, поворачиваясь к нему лицом.

Внезапно прямо передо мной возникли его зелёные глаза. Они были близко… слишком близко.

-         Я люблю тебя, Лера, - проговорил Вольф, - Поедем со мной, в Германию! Там зелёные лужайки, по которым прыгают пушистые зайчики, я покажу тебе все-все дворцы…

Он говорил и говорил, а я знала, что никуда не поеду. Кто я – и кто он? Я не смогу жить в мире званых обедов, карнавалов и дворцов. Я предназначена для холодных грязных подвалов, для мелкой кражи сосисок из магазина… Я дерусь с собаками, искусно ругаюсь матом… Он не сможет жить там, где живу я, а я – где живёт он. Мы разные, и он должен понять это.

-         Нет, - сказала я, и мой голос прозвучал холоднее декабрьской ночи.

Его глаза всё ещё были передо мной, и в них промелькнуло такое выражение, будто его ударили. Он понял всё и сразу. Но я зачем-то стала ему разъяснять, громко, много, и слёзы постепенно застилали мне глаза, а потом они потекли уже без остановки, замерзая на усах и шерсти. А он просто приблизился ещё сильнее и стал вылизывать мне лицо, глаза, уши. Слёзы всё равно бежали, но это были уже слёзы радости.

-         Да, да, я поеду с тобой! – прокричала я, - я поеду!..

А дальше… Да разве интересно, что было дальше? Вы и так уже всё поняли. Мы уехали в Германию на следующий день, и там действительно были лужайки с зайчиками и дворцы. Да, и ещё: теперь я учусь материться по-немецки.